Держи меня за руку! - просто... держи меня за руку.
Целуй меня смело, как раньше, у всех на виду.
Зови меня за город, за море,... замуж и за реку...
Ты только зови, я с тобой куда хочешь пойду!

Люби меня глупую, умную, прежнюю, новую,
Босою на кухне,... обутой,... такою-сякой...
Люби просто так, ...не доказывай, ... не обосновывай...
Ты только люби, ... я хочу быть любимой тобой!

Ко мне возвращайся! С работы, без предупреждения,
С компьютерных войн, после ссор,... без звонка
приходи...
Я жду... Я с рождения утра... до ночи рождения
Живу для того, чтоб заснуть у тебя на груди...

Катя Волкова

Атос

Спокойный взор. Надменный нрав. На сердце - ржа окалины.
Добро пожаловаться, граф, на графские развалины.
Граф претерпел большой урон во всём, во что уверовал.
Но вслух орать: "Я разорён!" - совсем не делаферово.

А жизнь прошла, как будто сон, походкою упругою:
и стол, и Дом, и Периньон, и файв-о-клок с супругою.
Сидит с восьми и до восьми граф над Луарой синею...
Ну не к блядям же, чёрт возьми, с дворянскою гордынею!

Виват оконченным боям! Завяли традесканции.
Не так уж весело графьям в средневековой Франции.
Давно забытый ратный труд - ни в дебете, ни в кредите...
Есть в графском парке чёрный пруд. Черней нигде не встретите.

Нет, не один вы, де Ла Фер - сословие. Соцветие.
Я тоже пьянь и маловер, пускай спустя столетия.
Удел наш - горе от ума. Мы - у судьбы на вертеле.

Вот только нет на всех Дюма.
И нет на всех бессмертия.

2009

Александр Габриэль

Герда, хватит.
Мой выбор сделан. Ни к чему начинать войну. Я пишу тебе чёрным в белом: ничего я здесь не в плену. Герда, хватит, мой выбор сделан, не пытайся меня вернуть. Не твоё это, в общем, дело, но люблю я её одну.

Герда, хватит.
Серьёзно глупо всё, что пишешь ты мне сейчас. Я реально впадаю в ступор - слышишь, в ступор, а не в экстаз! Герда, хватит, серьёзно глупо! Я уже говорил не раз: даже если смотреть под лупой, никаких не отыщешь "нас".

Герда, хватит.
С твоих "люблю же" мне ни холодно, ни тепло. Поищи себе лучше мужа - можешь думать, что мне назло! Герда, хватит, с твоих "люблю же" веет манией сквозь стекло. Я не нужен тебе. Не нужен. Столько льда уже утекло...

Герда, хватит.
Мой выбор сделан. Я прекрасно живу в глуши. И не правда, что в снежно-белом днём с огнём не найти души. Герда, хватит, мой выбор сделан. Я давно уже всё решил...
Герда...
В общем, такое дело:
Больше, знаешь, мне не пиши.

alter-sweet-ego

ДРУГИЕ

5.

и теперь мы другие.
на время списать не получится:
как оно ни бежит,
изменяется лишь антураж.
мы не стали умней,
но разборчивей стали в попутчиках,
и теперь вместо "Твой"
мы в письме ставим
"искренне Ваш".

посмотри же вокруг -
мы друг друга туманом окутали,
да и сгинули в нём,
только тень от себя сохранив,
и теперь вместо нас -
только буквы e-mailов в компьютере,
вместо встреч – SMS,
вместо памяти - фотоархив.

4.

да, теперь мы другие.
приятели нас не узнали бы...
только вот нам теперь
не до них. потому что - дела.

что я делал вчера?

у меня стопроцентное алиби:
стены слышали, как
я шагал от угла до угла
и твердил в телефон
(то есть, лил из пустого в порожнее),
что сегодня - никак,
да и завтра, пожалуй - увы...

здравствуй, время возможностей,
прежних времён невозможнее.

наши лица серьёзны,
а наши улыбки кривы.

3.

мы теперь и друзьям
произносим жеманное "здравствуйте",
но прощают нам спесь -
кто - за молодость,
кто - за пятак;
мы почти что уже
научились завязывать галстуки,
но из нас ни один
на флагшток не нанизывал флаг,
потому и живём -
без эмблем, да и, в общем, без родины,
если родина - там,
где никто не смеётся нам вслед;

наши жизни ещё
даже наполовину не пройдены,
а уже и не счесть
веку нашему выпавших бед.

2.

посмотри на себя.
на меня.
и ответь:
кем же стали мы?

/все любили друг друга.
теперь каждый любит себя/.

наши взгляды теперь
стали столь умудрённо-усталыми,
что на нас, молодых,
невозможно глядеть, не скорбя.

впрочем, всё это флёр,
но отдёрни мешающий занавес -
и увидишь за ним
не особенно много чего:
посиделки в кафе,
да цитаты из фильмов Рязанова,
(видя кадры которых,
хоть кто-то, но выдохнет "о!")

1.

и кругом – двойники.

что ж, выходит, нас всех одурачили
те, кто нам говорили
о неповторимости нас.

что ж, подводим итог:
мы оболганы. так ли, иначе ли.
жаль, но каждый второй
в этой лжи, как в болоте, увяз.

что ж, теперь мы другие.

судьба победила в игре меня
/я держал с ней пари,
что смогу сам себя превозмочь,
и не стать тем, кем стал…/

0.

…ровно час. по московскому времени.

запоздалый трамвай.
небо.
звёзды.
бессонница.
ночь.

©Рахман Кусимов

Ипохондрия всегда на закате делается.
Глядит человек на солнышко, и начинают его сомнения раздирать: взойдет оно завтра или не взойдет?

Очнуться в себе – допотопном, трамвайном.
В каком-нибудь Свиблово, Пулково, Саблино
войти в кабинет с приглушённым дизайном,
упасть на кушетку затылком. Расслабленно

рассказывать факты, эмоции, мысли
о долге, о долгой дороге до Выборга,
до Буга, до Киева, до Перемышля,
о вечной войне, об отсутствии выбора,

о согнутых иглах, о шёлковых нитках,
о крике, о вере холодным анамнезам,
где жизнь умирает в бесплодных попытках
поверить гармонию психоанализом.

Об имени бога. О солнце на ветке.
О том, что никем не бывает исчислено.
Лежит человек на удобной кушетке.
Лежит и молчит. Бесконечно. Бессмысленно.

© Андрей Ширяев — http://www.shiryaev.com/

Мир как затуманенный Альбион, ветер за тобой ворвался, как шпион,
А я … А я… Как он… Как он…
В пепел сожгу все календари, больше не могу без твоей любви,
А ты… А ты… Просто позови!

В небо Лондона, нет, не холодно,
Просто теряю тебя в небо Лондона.
Падаешь одна слишком красиво, но без меня…

В ритме крика чаек над мостовой, я не различаю лиц подо мной
Лечу… Лечу... Следом за тобой!
Если я найду, обниму крылом, вместе ты поверь мы не упадем
Со мной… Со мной… Следом за тобой!

кто это?
Мне нравятся его стихи

Задета гордость – не много боли.
Когда становишься бессердечной,
То и при помощи силы воли,
Корона держится безупречно.
Сползает вправо, сползает влево,
Но разве это принципиально?
Когда сама себе — королева,
Корона держится идеально!
Когда внутри погибает нытик,
И не волнует, что скажет стая,
Когда сама себе — первый критик,
Корона держится, как влитая.
Задета гордость. А кто узнает?
Ведь ты не станешь мараться местью.
Когда уверенности хватает,
Твоя корона – всегда на месте!
       Златенция Золотова

Вера Полозкова.
Альбом «Знак неравенства» - "Блокада".

Отозвали шпионов, собкоров, детей, послов; только террористы и пастухи. В этот город больше не возят слов, мы беспомощны и тихи -- собираем крошки из-под столов на проклятия и стихи.

Те, кто раньше нас вроде как стерёг -- производят стрельбу и ложь; лица вспарывает ухмылками поперёк, заливает их потом сплошь. Выменяй ружье на пару своих серёг и сиди говори «ну что ж»; смерть -- неверная баба: прогнал и проклял, страдать обрёк, а хотеть и ждать не перестаешь.

Лето в оккупации -- жарит так, что исходишь на соль и жир. Я последний козырь для контратак, зазевавшийся пассажир -- чемодан поставлю в углу, и враг вывернется мякотью, как инжир; слов не возят, а я на ветер их, как табак, я главарь молодых транжир.

Слов не возят, блокада, дикторов новостей учат всхлипывать и мычать. В сто полос без текста клеймит властей наша доблестная печать. В наших житиях, исполненных поздних вставок, из всех частей будут эту особой звездочкой помечать -- мол, «совсем не могли молчать».

Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем -- «как дела», «не грусти», «люблю»; мне не нужно, я это все не ем, я едва это все терплю. Я взяла бы «к черту» и «мне не надо чужих проблем», а еще «все шансы равны нулю».

Бросили один на один с войной, наказали быть начеку. Теперь все, что было когда-то мной, спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку. И не знаешь, к кому тащиться такой смурной -- к психотерапевту или гробовщику.

Дорогой товарищ Небесный Вождь, утолитель духовных жажд. Ниспошли нам, пожалуйста, мир и дождь, да, и хлеб наш насущный даждь. Я служу здесь осени двадцать две, я стараюсь глядеть добрей. Если хочешь пыточных в голове -

Не в моей.

*****
Если не ошибаюсь, это было написано около трёх лет назад. Удивительные всё-таки совпадения случаются..