Оккупай не окупаем?
АРТЕМИЙ ТРОИЦКИЙ считает, что шкурные интересы, страх и эгоизм сделали из российских топ-музыкантов очень скучных ребят
Не ходили. Не надевали. Не высказывались. Не подписывали. Не защищали. Не возникали. Таков безупречный послужной список большинства наших популярных артистов касательно участия в протестном движении. Взятки гладки. Хата с краю. К врагам рейха отношения не имеют. Любого хоть сейчас — в Общественную палатку, худсовет ПуТВ или даже в Доверенные Лица… Я не стал бы истекать иронией и вообще драматизировать ситуацию, если бы не одно обстоятельство: сейчас, в 2012 году, действительно решается судьба страны. Наша возьмет — будет у России хоть и непонятно какое, но будущее. Удержатся воры и жулики — гнить нашей бедной родине стабильно и гарантированно в позоре и забвении. Зная лично большинство знаменитостей здешней популярной музыки, представляя себе их умственные способности (выше, чем у омоновцев) и жизненный опыт (богаче, чем у нашистов), я не могу допустить, что они этого не осознают. Прекрасно все понимают. Но страдают комплексом тургеневского Герасима — высказать не могут… Точнее сказать — категорически не хотят. Даже когда их любимые мировые артисты единогласно голосуют за свободу Pussy Riot.
Это понятно: Питер Гэбриэл им корпоративов не сосватает, Стинг госзаказы по откатам не обеспечит и Бьорк на День города халтурить не позовет. Унизительная, рабская зависимость наших всенародно любимых артистов от коррумпированного государства и криминального бизнеса — факт общеизвестный. (Хотя банальность ситуации не делает ее менее позорной.) И все же некоторые нюансы не перестают изумлять. Во-первых, тотальность этого вируса страха: если не считать полудюжины активистов и десятка умеренно сочувствующих (скажем, тех, кто подписал письмо в защиту Pussy Riot), основная масса деятелей музыкальной сцены держится как партизаны на допросе — ни вздоха, ни писка… И второе, самое удручающее: этот синдром «дрожащих коленок» поражает не только телепустышек, но и по-настоящему талантливых людей, все творчество которых противоречит, вопиет против этой трусливой задавленности!
Боюсь, это не тот случай, когда я могу спокойно сказать: «Ничего личного». Скажем, прошлым летом я потерял давнего друга — Александра Скляра. Если кто помнит — мне тогда пришлось отбиваться по шести судебным искам (в т.ч. двум уголовным), и большая группа музыкантов (со многими из которых я даже не имел чести быть знакомым лично) устроила концерт и выпустила диск в мою поддержку. Скляра звали, но он элементарно струсил. (К сожалению, других версий тут быть не может: в отличие от «спорных» PR, моя история была проста как грабли…) Отношения со старым товарищем я выяснять не стал, увидев по ТВ, как он в компании с Валерией, «Любэ» и другими героями рок-н-ролла развлекает свезенную под сурковские знамена молодежь на Красной площади. Деньги — эфир — деньги; почти К. Маркс — нелогичный выбор для человека, поющего о «команданте Че».
Нынешний бурный год пополнил список разочарований — опять же, вопреки логике. Чемпион по лукавству среди моих любимых артистов — несомненно, Шнуров. Искать политическую линию в его песнях и высказываниях — бессмысленно. То он прозрачно намекал, что нас с Шевчуком проплачивает иностранная закулиса, а потом взял и написал веселую песню «Любит наш народ всякое говно», где в компанию к Стасу Михайлову и литым дискам для «Жигулей» идеально вписались бы, как мне кажется, Владимир Путин и «Единая Россия», — а сейчас может вдруг забухать с какими-нибудь хоругвеносцами… Меня это, в принципе, абсолютно не смущает: Сергей — одинокий шкодливый авантюрист, обожающий рискованные игры типа «(н)и вашим, (н)и нашим». Я сам когда-то был таким, сочиняя поочередно то в самиздат, то в органы ЦК ВЛКСМ, и поеживался от острых ощущений, как в душе Шарко… Проблема, повторю, только в том, что момент сейчас в стране слишком серьезный и для хитрых игр мало подходящий — надо как-то определяться. Иначе останешься тем самым говном — в проруби.
Чемпионка по равнодушию — Земфира. Когда в недавнем интервью на COLTA.RU певицу спросили, не заглядывала ли она к Абаю или на Болотную (это в трех минутах ходьбы от ее студии), ее передернуло — да с какой, типа, стати? У меня дел полно! Тут можно было бы поиронизировать о некоторой несопоставимости масштабов Земфириных занятий и судьбы страны, в которой она живет, но дело даже не в этом. Для человека уровня популярности Земфиры прояснение позиции, гражданский жест — это дело одного поста или даже одного твита, одного телефонного интервью… То есть не более пары минут драгоценного времени. Значит, про «занятость» — отговорка, и дело в чем-то другом. Полагаю, что Земфире просто искренне и глубоко наплевать на все, что творится вне ее микромира — бермудского треугольника из музыки, подруги Ренаты и спорта по телевизору. Высокомерие, достойное лучшего применения… Хотя и здесь, сдается мне, не обходится без толики страха — пусть и не банального страха перед потерей заказов, эфиров и бабла (тут Земфира держится в высшей степени достойно). Мне кажется, она побаивается негативной реакции на «гражданский активизм» со стороны своей фан-базы, основу которой составляют аполитичные девицы.
В одном я с Земфирой полностью согласен: очень глупо ожидать, тем более требовать, от артистов обязательной социальности и злободневности. Творцы должны хранить верность своей музе (а она вовсе не обязательно политангажированна) — и более никому и ничему! Ну так и я же говорю о вовлеченности не профессиональной, а человеческой… Это совершенно разные вещи. Ростропович вот тоже песен протеста не пел, а играл на виолончели. (И в нашем «Белом альбоме», кстати, наряду со свободолюбивыми гимнами и сатирическими куплетами имеется множество сугубо лирических песен и инструментальных пьес… Важно участие.)
Самая грустная и неприятная для меня история — с группой «Мумий Тролль». Напомню, что на недавнем «олимпийском» концерте в Лондоне Илья Лагутенко отказался надеть майку с пятью кольцами в виде балаклав Pussy Riot, а когда его вконец достали журналисты, высказался в том духе, что задолбала его эта тема и пусть, что ли, отпустят их — только поскорее бы эта мутотень закончилась… крайне невнятно. И при этом имел такое несчастно-затравленное лицо, каким я его никогда не видел. Что вы сделали с Ильей, суки?! Или он сам это с собой сделал?.. Лагутенко мне очень интересен как артист и мил как человек — легкий, свободный, настоящий гражданин мира. И, кстати, в отличие от некоторых, они с группой открыто поддержали меня в прошлом году. Неужели это все деньги??? Понять можно: две маленькие дочки, дом в Америке, постоянные перелеты Лос-Анджелес — Москва... Я никогда не считал чужие бюджеты, но сейчас сделаю исключение, чтобы задаться простым вопросом: насколько обеднел бы Илья, если бы перестал молчать под пыткой и честно высказался о том, что сейчас происходит в России (в том числе об известном «процессе»)? Возможно, из тридцати новогодних «заказников» осталось бы двадцать. Возможно, пришлось бы временно пересесть из бизнес-класса в эконом. Ну и что? Разве это непомерная плата за то, чтобы оставаться нормальным свободным человеком? Вопрос (возможно, риторический) ко всей нашей премудрой культурэлите с самодельными кляпами во рту: вы действительно считаете, что переход с черной икры на красную — это большее унижение вашего достоинства, чем публичная гражданская кастрация? Только не надо петь фальшивые песни про неминуемые жестокие репрессии и лишение средств к существованию! Этого нет, а если и будет когда-нибудь, то аккурат в результате вашего сегодняшнего обета молчания.
И последний, очень важный, пункт. Вы помните, откуда эта знаменитая фраза — «Сплошная работа и никакого веселья сделали из Джека очень скучного парня»? Да, это из фильма «Shining» — строчка, которую впавший в творческий (а затем и умственный) ступор писатель, герой Николсона, раз за разом тупо печатает на машинке. Не скажу, что аналогия с ним у наших коматозных «звезд» полная — но кое-что есть… Я точно знаю одно: когда талантливый человек (на бездарностей мне наплевать; ко всякому раздувшемуся музыкальному планктону эти заметки вообще не имеют отношения) начинает по-всякому укорачиваться — малодушничать, халтурить, приспосабливаться, отмахиваться от и закрывать глаза на, — это неизбежно подкашивает его творческий тонус. У группы Ильи Лагутенко новой программы нет уже четыре года, у Земфиры — пять лет, у Гарика Сукачева (еще один воздержавшийся в Лондоне) — лет семь, не меньше… Может быть, и совпадение. Но вряд ли: вдохновение не водится на заказных мероприятиях и не рождается из желания «не высовываться».
© Colta.ru
