Можете представить, куда нас обычно заводили теологические дискуссии. Три некомпетентные особи, несогласные друг с другом. 

Наш приятель Кевин всегда начинал одинаково. «Как насчет моей кошки?» – спрашивал он. Несколько лет назад Кевин вышел вечерком прогуляться со своей кошкой. Кевин, болван, не взял кошку на поводок, та выскочила на дорогу и тут же угодила прямехонько под переднее колесо первой же машины. Когда он притащил то, что осталось от кошки, домой, она была еще жива, пускала кровавые пузыри и смотрела на Кевина глазами, полными ужаса.

Кевин любил говорить:

– Когда настанет Судный день и я предстану перед Великим Судией, я скажу: «Погодите-ка минутку», а потом вытащу из-за пазухи свою дохлую кошку. «Как вы объясните это?» – спрошу я его.

К тому времени, любил говаривать Кевин, кошка окоченеет как сковородка, и он возьмет ее за ручку – ее хвост – и будет ждать удовлетворительного ответа. 

Жирный сказал:

– Ни один ответ не удовлетворит тебя.

– Ни один твой ответ, – хмыкнул Кевин. – Ладно, Бог спас жизнь твоего сына, но почему он не задержал мою кошку на пяток секунд? На три секунды? Что ему стоило? Ну конечно, что ему до какой-то там кошки?

– Послушай, Кевин, – вмешался однажды я, – тебе стоило бы взять кошку на поводок.

– Не в этом дело, – заметил Жирный. – У него пунктик. Тревожный симптом. Для Кевина кошка – символ всего, что он не понимает в этом мире.

– Я прекрасно все понимаю, – заявил Кевин с горечью. – Я просто думаю, что все это чушь собачья. Бог или беспомощен, или туп, или ему насрать. Или все вместе. Он злобный, тупой и слабый.

Шерри обратилась к Кевину:

– Говоря о великой победе правых сил под Курском, как можно думать о какой-то там кошке?

– Немцы должны были показать русским дохлую кошку Кевина, – сказал Жирный. – Не какую-то там любую дохлую кошку. Кевина беспокоит только эта, конкретная кошка.

– Этой кошки, – возразил Кевин, – и в природе не было во время Второй мировой.

– Ты горевал по ней? – осведомился Жирный.

– Как я мог горевать? Ее ведь тогда не было.

– То есть она пребывала в том же состоянии, что и сейчас, – констатировал Жирный.

– Неправильно, – обиделся Кевин.

– В каком смысле неправильно? – спросил Жирный. – Чем ее не существование сейчас отличается от ее не существования тогда?

– Ну, теперь у Кевина есть ее труп, – заметил Дэвид. – Есть за что цепляться. В этом вся суть кошкиного существования. Она появилась на свет, чтобы стать трупом, при помощи которого Кевин смог бы отрицать милость Божию. 

– Кевин, а кто создал твою кошку? – спросил Лошадник.

– Бог создал, – ответил Кевин.

– По твоей логике выходит, что Бог создал отрицание своих собственных добрых качеств, – отметила Шерри.

– Бог туп, – сказал Кевин, – и божественность его тупа. Я всегда это говорил.

Шерри спросила:

– А много нужно умения, чтобы создать кошку?

– Нужны всего лишь две другие кошки. Самец и самка, – сказал Кевин. Однако он уже начал понимать, куда его заманили. – Нужно… – Он ухмыльнулся. – Ладно, нужно умение, если говорить о целях бытия.

– Ты не видишь целей? – удивилась Шерри.

Поразмыслив, Кевин согласился:

– У живых существ есть цели.

– А кто вложил в них эти цели? – не унималась Шерри.

– Они… – Кевин помедлил. – Они сами и есть эти цели. Живых существ нельзя отделить от их целей.

– Выходит, животное – это выражение цели, – сказала Шерри. – Значит, у бытия есть цель.

– Только местами.

– Отсутствие цели порождает цель.

Кевин окинул ее взглядом.

– Чтоб ты провалилась! – сказал он.