Чем больше группа людей, выкрикивающих угрозы, тем сильнее крики сливаются в общий гомон.

Чтобы слова звучали чётче, а звуки громче, понадобилось добиться синхронности выкриков.

Оказалось, такой способ лучше подходит не столько для запугивания врага,сколько для подготовки к бою нападающей стороны.

В лёгкой форме он добавлял чувства единства, в усугубленной – доводил до состояния транса.

Трансом, как известно, называют измененное состояние сознания, но при трансе также меняются состояние нервной системы человека и химия его организма.

В трансе человек не чувствует страха и боли, не ставит под сомнение приказы лидера группы, становится составной частью коллектива, теряя собственную индивидуальность.

В состоянии транса индивид готов действовать в интересах группы, вплоть до принесения ей в жертву собственной жизни.

Maori Slap Dance

Свое место в мирной жизни нашла  хака.

В 1905 году новозеландская команда по регби «All Blacks» во время разминки в Англии исполнила хаку, хотя в ней были не только маори, но и белые игроки.

Хотя некоторые из британских зрителей были сбиты с толку этим танцем и выразили свое возмущение, но большинство оценило мощь ритуала и то, как он сплотил и настроил игроков и их болельщиков.

Один из вариантов текста хаки от «All Blacks» звучит так:

    Ka mate, ka mate! ka ora! ka ora!
    Ka mate! ka mate! ka ora! ka ora!
    Tēnei te tangata pūhuruhuru Nāna nei i tiki mai whakawhiti te rā
    Ā, upane! ka upane!
    Ā, upane, ka upane, whiti te ra!

В переводе:

    Или смерть! Или смерть! Или жизнь! Или жизнь!
    С нами тот человек,
    Который принес Солнце и заставил его сиять.
    Шаг вверх, еще шаг вверх
    Шаг вверх, еще шаг вверх,
    До самого сияющего Солнца.

Небольшое пояснение перевода. Ka mate! ka mate! ka ora! ka ora! – буквально переводится «Это смерть! Это смерть! Это жизнь! Это жизнь!», но думаю, смыслово это значит - «Жизнь или смерть» или «Погибнуть или победить».

Тangata pūhuruhuru, переводится как «с нами тот человек», хотя должна была написать просто «волосатый человек», ведь tangata – это, действительно, человек, хотя в языке маори человек не может быть просто человеком, обязательно нужно пояснение – кто именно имеется в виду, в данном случае это человек pūhuruhuru – «покрытый волосами». Вместе получается – «волосатый человек».

Но последующий текст наводит на мысль, что имеется в виду tangata whenua – это одновременно и абориген, и первый человек, прачеловек – поскольку аборигены сами так называют себя, но одно из значений whenua – это «плацента», это «прото-», и даже часть слова «Земля» (hua whenua).

forever strong haka maori

Ссылка

Класс! Так и должно быть!
Развиваясь во времени надо сохранять хотя бы частицы изумительный культуры исторического бытия, проецировать на современность и делать удивительной и интересной жизнь, такой разной на разных континентах!

Мне это нравится.
Какие брутальные мужчины!
Что в белом, что в черном.

Я в восторге от традиции и хаки

All Blacks vs France Haka 2011- RWC Final

Символично, что впервые хака была исполнена регбистами именно в Англии. Как известно, Новая Зеландия в середине 1800-х была колонизирована британцами.

И если раньше маори использовали хаку для подготовки к межплеменной войне, то в годы британского гнёта она помогала поднимать дух в восстаниях против европейцев.

Увы, танцы – плохая защита против огнестрельного оружия.
Британия – страна, у которой руки в чужой крови не по локоть, а по уши, к сопротивлению местного населения ей не привыкать, и в результате к началу 20-го века большая часть земель маори находилась в руках Британии, а численность местного населения не достигала и 50 тысяч человек.

В Китае возрождается древняя традиция свадеб мертвецов.

В Китае, который пытается догнать Запад, из глубины веков всплывают самые странные традиции. И одной из самых странных является, конечно, «инь хунь» – загробный брачный союз. Когда мужчина умирает неженатым или его вдова снова выходит замуж, семья покойного делает все возможное, чтобы найти ему подругу для загробной жизни, попросту говоря, раздобыть труп «свободной» женщины. Эта традиция наглядно свидетельствует о взаимосвязи мира живых с миром мертвых в некоторых уголках китайской глубинки, а также о негативных последствиях коммерциализации сегодняшнего китайского общества.
На кладбище Цяньню – одной из деревень северной китайской провинции Хэнань – лишь призраки бедняков бродят среди бурьяна. Гу Дасин, вполне живой рабочий на пенсии, не расстающийся со своим костюмом «а-ля Мао», обводит взглядом поле, которое покрывает густой туман. Он утверждает: «Здесь ни одна женщина не лежит в могиле одна».
Надгробный камень на могиле его сына – тому свидетельство. Умерший в 17 лет от гепатита, Гу Чаншэн был сначала похоронен один. «Через некоторое время, – вспоминает его младшая сестра, – старший брат явился моим родителям во сне. Он говорил им: «Мне одиноко, мне очень одиноко!» У него было печальное лицо». Гу Дасин тут же приступил к поиску тела юной девушки. В здешних краях, где девочек меньше, чем мальчиков, а потому они очень ценятся – как живые, так и мертвые – поиски были трудными. Прошло шесть лет, прежде чем труп 10-летней утопленницы из соседней деревни был захоронен рядом с телом его сына, положив конец его безбрачию. Союз скрепили свадьбой – свадьбой мертвецов.
Когда Гу Дасин узнал о смерти девочки, которая должна была стать его невесткой (а было это лет 20 тому назад), он тут же послал к ее родственникам посредника – договариваться о свадьбе. Семья поинтересовалась возрастом, физическими данными и характером Гу Чаншэна. Убедившись, что «им будет хорошо вместе», она дала согласие.
В день свадьбы семья Гу Дасина устроила большой праздник. Мужчины клана отправились за гробом утопленницы, ее фотографией и мемориальной доской. Саван остался на пороге дома. Но ее фотографию и доску поставили рядом со снимком и доской Гу Чаншэна на алтарь предков. Обе семьи воздали хвалу Небу, Земле и предкам. Потом начался пир: родители, друзья покойных ели, пили, хохотали в доме, который был весь украшен красными лентами (цвет свадеб) и иероглифами «двойного счастья». «Грохотали петарды, всем было весело», – вспоминает Гу Дасин. «Надеемся, что они могут жить, как живые», – добавляет его жена.
В отличие от настоящей свадьбы, ритуал завершала не брачная ночь, а церемония погребения. Младшие братья и сестры покойных переоделись во все белое (цвет траура), и по всей деревне стоял плач, пока гроб несли к общей могиле супругов-покойников. Как и при настоящих браках, эта свадьба позволила завязаться родственным узам. «Здесь все знают, что такое «инь хунь», – утверждает Гу Дасин. – Это было всегда».
Ван Чуаньдун долго работал партсекретарем деревни Мяосяодуань, расположенной недалеко от Цяньню. Он тщательно составляет свое генеалогическое древо, в которое он, наряду с именами отца и матери, вписал имя своей «мачехи». Поскольку после смерти бывшего мужа его мать снова вышла замуж и, таким образом, стала членом другого клана, Ван Чуаньдун женил своего 41-летнего отца на трупе неизвестной женщины, умершей 70 лет назад. Случается, что браком сочетают и скелеты вековой давности, поясняет Чжан Чжиган, журналист из провинции Шаньси, отец которого тоже стал объектом «инь хунь». Если нет скелета, достаточно и урны с прахом.

Ссылка