Как тупиковый исторический опыт - разумеется! И очень важный   -опыт, похоронивший  мечты люмпена  из "быть ничем, а стать всем"... Это "всем "-  потом разрушается...
Чтобы стать "всем" над проходить долгую и мучительную эволюцию усложнения... И сознания /мышления тоже.

Имперское мышление - вот в чем вопрос...Что это?
Почему  им охотно  заражаются и почему некоторые - я, например, не сомневаясь в великом и исторически очень значащем  будущем своей страны - против империи и имперского сознания?

Цитирую,хотя выводы автора в середине и в конце не разделяю, .  - для быстроты

- Очень часто под имперским мышлением подразумевают стремление к экспансии, желание покорять и подчинять всё новые и новые земли. В принципе, это правильная трактовка.
Однако, она недостаточна.

Империя - это не просто грандиозная территория, и даже не просто великое государство, это - особый образ существования, основанный на господстве как таковом.

Что же такое господство, взятое как универсальная, можно даже сказать - философская, категория?

Господство - это тотальное, открытое, религиозно (т.е необратимо!!!) оправданное подчинение одних другим. (хотя история миллион раз доказывала совершенно обратное! нет, опять заражаются имперскими амбициями)

В центре его  <господства>  находится священная особа Императора, опирающегося на сословие аристократов.  Именно эта вертикаль обеспечивает самые различные типы подчинения, которые пронизывают всю систему господства

Таких типов много: "пастырь-паства", "мужчина-женщина", "отец-дети", "сильные-слабые", "богатые-бедные", "центр-окраины" и т. д. Все они получают от имперской (императорской) Оси властное обеспечение, становясь обязательными функциями человеческого существования.

Имперская, господская доминанта выступала в качестве причины образования величайших империй.

Ясно, что тотальное владычество внутри страны не могло не сопровождаться стремлением к владычеству вовне, владычеству над другими территориями.

Внутринациональный империум имел своё продолжение в территориальной экспансии, и внешнее владычество как бы повторяло внутреннее.

Потому-то почти все средневековые монархии, основанные на аристократизме, сословности и патриархальности, стремились создать собственную великую империю. Не у всех это получалось, ещё меньше стран оказались способными утвердить империю надолго, но налицо сам факт - внутреннее господство логически вело к внешнему.

В описанной выше имперской директивности - главное отличие традиционного общества от общества современного.

Последнее не отменяет вышеуказанные типы, но делает их чем-то необязательным и двусмысленным. В современном мире можно подчиняться Творцу, но можно и отрицать его. Можно слушаться отца и мужа, но не возбраняется встать выше родовой патриархальности. Можно подчиняться Центру, но имеется возможность и сохранять от него некую, весьма реальную независимость. Можно (и даже почётно) быть богатым, но можно и возвеличивать бедность. Можно обладать незаурядной физической и духовной силой, но можно воспевать слабость и безволие. Одним словом, из общества удаляется юридически обязательный характер тотального господства и, соответственно, всеобщего подчинения. Конечно, некоторые отношения подчинения сохраняют свой обязательный характер, однако, это уже не тотальная система. Более того, тотальной становится суверенность тех, кто раньше должен был подчиняться.

Теперь становится понятным - почему современные западные государства отказались не только от территориальной экспансии, но и от сохранения прежде присоединённых территорий.

Как только господство стало чем-то необязательным и второстепенным, как только исчез внутренний империум, так сразу же стала ненужной и территориальная, имперская экспансия.

Сама экспансия, разумеется, не исчезла, просто она потеряла свой тотальный ("юридический") характер. Теперь всё свелось к финансово-экономической агрессии капиталов и культур, которая изредка подкрепляется мерами военно-политического воздействия.

Западное, особенно американское, общество напористо, энергично, активно. Оно отягощено инфантилизмом, трусостью, конформизмом, но они уравновешиваются знаменитой деловой активностью капиталистов. Обуржуазившиеся дворяне стали мощнейшей силой, утверждавшей новые, капиталистические отношения в ходе социальных и промышленных революций Нового времени. Ярчайший пример - английские "новые дворяне", согнавшие своих крестьян с земли и сумевшие при помощи этой радикальной меры создать в Англии мощную индустриально-капиталистическую цивилизацию. Аристократизм в ходе капитализации причудливым образом переплёлся с полу-плебейской ментальностью купцов и разбогатевших крестьян.  В результате возник хамоватый и одновременно утончённый монстр, подмявший под себя весь мир.

...Пётр Великий пожелал поднять русское дворянство до уровня европейского, используя для этой цели западные образцы, чем вызвал на свою голову проклятья наших почвенников-славянофилов. Они так и не сумели понять, что вестернизация по-петровски была обусловлена слабостью русской национальной мысли и русской национальной элиты.

Создать сугубо русский образец модернизации представлялось маловозможным, точнее, на него ушли бы многие десятки лет, в течение которых отставание России от Европы могло стать фатальным. (вот почему - только копирование!! не был времени- надо было срочно догонять и подниматься до еврпейского  уровня производственных отношений!)

Петровское "западничество" - экстренное мобилизационное мероприятие, предполагавшее использовать европейскую технику и европейский стиль в русских национальных интересах. Позже преемники Петра довели это "западничество" до абсурда, однако, сама цель, поставленная великим императором, всё-таки была достигнута - Россия совершила индустриальный рывок, создала регулярную армию и флот, вышла к Балтийскому и Чёрному морям, стала играть одну из главных ролей в европейской (а значит, и мировой) политике.

...Однако, "азиатчина" никуда не исчезла. Изгнанная из сферы официальной, она переместилась в сферу коллективного бессознательного. Иного и не могло быть - симптомы тяжелейшей болезни исчезают быстрее, чем излечивается сама болезнь. Перестав холопствовать перед Царём и даже отстранившись от него, весьма значительная часть дворян довольно быстро нашла себе нового деспота - точнее двух новых деспотов. Западники обрели его в лице либеральной Европы, славянофилы пошли на поклон русскому простонародью.
....
Ленин, в котором проявилась вся феноменология российской пролетарщины, сумел создать самый дичайший синтез этих идеологий на общей для них плебейско-демократической основе. С одной стороны, большевизм представлял собой типичное западничество, ибо переносил на русскую почву европейский марксизм с его предельным эгалитаризмом. С другой стороны, самому Западу большевики объявили нечто вроде "священной войны", оградив "святую" красную Русь "железным занавесом" от разного рода буржуазных "латинян".

Иными словами, ленинизм навязывал России западные ценности в условиях перманентного противостояния Западу.

Эта специфика и привела к возникновению совершенно нежизнеспособного гибрида - советской цивилизации, которая была подобна лысенковскому яблочку, выросшему на сосне.

До сих пор многие патриоты пытаются доказать, что советизм был лучше либерализма - дескать, было там больше героики, самоотверженности, социальной справедливости. Очень может быть.   Есть только одно "но":
- Отличаясь от Запада в лучшую сторону, советский гибрид был менее жизнеспособен, так как соединял несоединимый ценности. На Западе либерализм поглотил в себе старые ценности, взяв из традиционного общества несколько полезных для него "технологий".
У  нас же скрестили ужа с ежом.

В результате Россию обрекли на заведомый проигрыш в соревновании с западной цивилизацией.

Но главное не в этом. Главное в том, что объединившись друг с другом, западничество и славянофильство придали мощный импульс дальнейшей пролетаризации России, которая пошла стремительным ходом. Отдельно ни западничество, ни славянофильство не победили бы - торжеству первого мешало архаично-патриархальное мышление, успеху второго, напротив, препятствовал уже сформировавшийся, хотя и недостаточно, буржуазно-капиталистический уклад. Большевики счастливо примирили западников и антизападников в одной "красной Евразии".

И началось. ...

Ныне мы имеем "пролетарский капитализм" новорусских хамов.
Капитализм, основанный не на деловой смётке и высокоэффективной организации, а на блате, спекуляции и торговле сырьём.
И другого капитализма в России быть не может - с его строительством мы опоздали лет на семьсот.

Да и не нужен он нам. "

Далее с материалом я  категорически не согласна, но с основными трактовками начала и середины, пожалуй сглашусь....
...................

Так вот, понимая все это- нужно осознать - стоит ли впадать в имперское мракобесие,  замшелый исторический тупизм, возникающий в дефиците образования и развития мышления или скорее нагонять цивилизацию ускоренным развитием  своей финансово-экономической  сферы вращения капиталов и культуры

Ну что вы упорствуете, а? СССР бездарно развален. Изнутри. Своими же. Элитно- заевшимися гражданами... А тогда- ну что могли показать иностранцу, чей не то что каждый шаг, но каждый вздох контролировался? Как только тот не написал "глина превратилась в платину"?... Удивительно... И с чего вы взяли что я взяла на вооружение гитлеровское цитирование? По времени   Владимир Ильич Ленин  применил этот термин к  императорской России  на много лет раньше... . так что Гитлер в некотором смысле   только повторил вслед за Лениным...Не упорствуйте с примитивизмом двоечника, получившего надежду выклянчить тройку...

Про библейское трактование  снов царей вавилонских я знамо дело знала, да врят ли от Данииловых трактовок сна фраза стала крылатой... И все-таки там  термин "истукан"... [взломанный сайт] 

А вот когда рухнуло Божество Солнца, казавшееся незыблемым - это даа.... Ну и ваше объяснение ещё древнее - тем более какого  лешего тогда его приплетать для обоснования своих аргументов? Даже если бы Гитлера и в природе не было - империя советско -российская все равно была бы глиняным колоссом. Повторяю не голословно. И в отсутствии войны СССР развалился бы раньше! Экономические законы существования формаций!

Приведите пример. Хоть один! [взломанный сайт]   ... ещё учить меня где какой "тон"  будет!  безобразиЁ!!! я возмущена такими вульгарными выходками безответственного наговорщика! (   )

С чего вы это  взяли. Приведите мои цитаты, немедленно!!!  [взломанный сайт]   Уж не свою ли ненависть мне приписываете- в психологии - "перенос" называется?
Я считаю - что именно вы - её первейший кровавый враг, губитель, ненавистник, желающий смерти на войнах  тысячам наших людей, мальчишек, ради сомнительных тухлых имперских амбиций которые в XXI веке ничего не значат и даже опасны...
Вместо  того чтобы консолидировать людей вокруг действительно национальной живительной идеи возрождения- и тогда все прочие  сами все опять соберутся, не надо их завоевывать...
Что вы лично сделали для хотя бы одного конкретного раненного солдата? чтобы пропагандировать свое имперское  мышление ради которого другим идти на смерть? Идите сами. В первых рядах, сжав за руки своих детей и жену заставляя их идти  рядом с собой. Идите - и тогда я может  поверю в вашу искренность.
Но не поверю   вашей идее...
История уже всем все доказала и  показала... [взломанный сайт]

Действительно, предают только свои и предательство было. Но сваливать все на Ельцина некорректно. Предательство произошло гораздо раньше при Горбачеве и Шеварнадзе. Ельцину достались его горькие плоды. При всех очевидных личных промахах и недостатках, включая необузданную жадность его семейства, Ельцину удалось проявить достаточно политической воли и здравого смысла, чтобы признать совершившийся факт распада СССР и предотвратить гражданскую войну. И ему хватило мужества, чтобы применив силу, остановить распад Российской федерации. Да, не самым лучшим образом, да бездарно, да разворовали все, что можно было украсть. Полковники из военных академий подрабатывали грузчиками на рынках! Но ведь выдержали, не сломались. Когда при мне начинают резко осуждать косударственного деятеля или военноначальника, я всегда спрашиваю: а как бы вы поступили на его месте. В той, конкретной обстановке, с той командой, в том дефиците времени на принятие решений. Критиковать, осуждать, упрекать не трудно. Это может каждый. А выйти перед толпой, не зная убьют тебя к утру или пронесет может далеко не всякий.

Позвольте не согласится. Разменной фигурой мне, как гражданину той страны, быть не нравится. Тут все-таки промахи в оценке стратегической обстановки и бездарные тактические действия. Внешняя обстановка кореннымм образом поменялась, а мы продолжали старую политику. Это напоминает лозунг начинающего водителя: "Умру, но газ не отпущу". А у нашего на тот момент "руководства" все просто залипло. А элита наша уж точно из холопов: "Чего изволите?" Вот и влетели в ДТП по пути к коммунизму.

Власть денег, их значение для экономики велики, но я бы их не абсолютизировал.
Москва как островок
И мы на островке -
Мы голодные, мы нищие.
С Лениным в башке
И с наганом в руке.
Мне кажется, хотя возможно я и ошибаюсь, что в критические моменты истории решающей становится сила духа, а не сила денег. И СССР не хватило именно силы духа. Каждый возжелал жить завтра лучше чем вчера и немедленно.

Доктрина очень даже хорошая и я никогда не брошу в нее камень. Я тоже хочу завтра жить лучше, чем вчера. И чтобы это завтра сразу после сегодня, а не дождичка в четверг. Но тут возникает один интересный момент. В старые добрые времена нас всемерно убеждали, что в лучшее завтра можно попасть только всем вместе, а для этого надо сегодня поднапрячься, потерпеть и чтобы каждый на своем месте...И ведь действительно что-то менялось к лучшему. И еще нас учили радоваться общей радостью. И ведь радовались. И еще было ощущение сопричастности к тому, что происходит в стране. Конечно у всех по разному, говорю только за себя. Не знаю, сложно все это. А война - не дай Бог. Войны нам не надо.

Неуемная Россия
Не такая она, Россия — как не то чтобы все и не просто особая, что и
так понятно, а какая-то странная, настолько, что и сказать о ней что-либо
путное невозможно: даже с Путиным она какая-то непутевая, во всяком
случае, неявная – посмотришь на нее строгим научным взором, покопаешься,
посистемствуешь, и вдруг грустно как-то станет, даже и не по себе, поскольку
ужас один вокруг, непонятность, бездна какая-то — ничего оформленного,
ясного, а ведь живет, живет же, может, и жизнью-то настоящей, никому
вообще и неведомой. Ни умом ее не понять, ни аршином общим не измерить,
ни душой лоснящейся не принять. Копошится что-то неописуемое и
страшное, клокочет, похохатывает, а вот что? — кроме несчастья. И кидают
на Россию сердитые взоры, и бегут из нее, а уж как ненавидят! Но сидят же в
ней, ждут чего-то, храбрятся. Вот, кажется, все, конец, пятно, ан нет — пятно
исчезает, конец не наступает, что-то (не называть же это в самом деле
жизнью!) продолжается. Хрипит Россия, куражится, а держится, хоть и
безумствует. И рожи вокруг, когда-то Гоголя напугавшие — аж до Италии, но
в то же время и лики — где еще можно увидеть такие лики, если не в России,
не в ее церквах, не около ли Бога?
Непутевая и нетипичная.
Какая же еще страна могла так с собой поступить, рухнуть внезапно,
над собою же и надругавшись? С высот развития в недоразвитость кинуться, в
нуль, закричать вдруг на весь свет: «А я никакая! Не ждите ничего от меня, не
хочу быть ни высокоразвитой, ни плановой, ни рыночной, вообще ничего не
хочу — ни Запада, ни Востока, самой себя не хочу, чтоб никакая наука меня
не взяла. А что уж отчебучу, если захочу, так только то, что как раз и захочу.
Ненормальная я, — вот и все! И не лезьте ко мне со своими сантиметрами,
ибо необъяснимая я и неуемная, не хочу ни объема, ни уема, да и ума не
хочу — умных и без меня хватает! А вот что завтра вдруг будет, то уж,
извините, не вашего это ума дело, ибо и не моего, а так —
трансцендентного!».
Вот, казалось бы, Сталин уж как Россию крепко взял, взнуздав и
взвожжив, да не как-нибудь, а жестоко, сильно, кроваво! — многое он
натворил и сотворил — вместе с Россией, а вот Россия… возьми, да и не
покорись сталинизму, ибо не ее это, не ее, хоть и поиграла она жарко со
Сталиным в жертвенные игры. И за Горбачевым не пошла, и Ельцина
выдавила, и к Путину теперь подозрительно приглядывается. Это только
кажется, что рейтинг, а там, внутри, ох, кабы знать, что там — внутри, в этой
ненасытной утробе, что хранится там и хоронится, что держится и исчезает…
ибо режимы там, философии, даже и царства. И не Варягия это, не Византия,
не Татария, не Московия, не Самодержавия, не Совдепия, вот уже и не
Демократия, а вот Россия — да, Империя — да, Неузнавания — да, еще и
Неуемия!
Куда деваться: русский мир — неопределимый мир! Конечно, кое-
что типологическое и об этом мире можно сказать, тем более ежели не по
существу. Тут любые интерпретации возможны. Но всегда будет поражать
одно и то же: невместимость России, ненахождение ей места — ни в одной из
типологических матриц. Тут и великий Д.И. Менделеев не поможет. Сорок
определений можно дать, даже сорок сороков, а понятия так и не будет.
Беспонятный это мир — Россия! И если ощущается что-то, то только то разве,
что Россия сегодня, — нет, пожалуй, и не сосредоточивается, а как бы это
получше сказать — сопит что ли, недовольная и невыказанная. Привольно
сегодня в России проходящим всех мастей, в том числе и высшей пробы, даже
и политтехнологам, крупная в ней идет игра, прикрытая наивом, ложью и
глупостью, а что-то неуютно совсем счастливчикам, не по себе им, —
отхватили вроде бы по куску, даже и по континенту, как бы и воцарились — и
президента поставили, и властную вертикаль придумали, и охрану выставили,
а все как-то не так, хоть и делают, что хотят, не взирая ни на что, — в чем и
великая есть прелесть! Вот поэтому-то и страшно: уж больно все можно!
Можно и рыночной страну объявить, и в ВТО втиснуться, и с НАТО
позаигрывать. Все можно! А потому и типологии никакой, ибо нет
устойчивости — в душах, прежде всего, в самой российской трансценденции,
в тайне. Никто ничего тут не понимает! Это же здорово! И в России тем не
менее все как-то держится, катясь себе вниз, почему-то и воспаряя, взлетает
вдруг вверх, испаряется, образуя при этом и осадок, но очень уж жуткий,
особенно у удачников. И не важно, есть ли президент, нет ли его, есть ли
вообще что-то, ибо реальность какая-то не такая — она ирреальная, отчего и
неухватываемая. А нужно ли ее непременно хватать, ну хотя бы сегодня?
Может, не нужно? Ибо в брожении российском есть что-то такое, что выше
нас, что вне нас, что за нашими пределами. Не понимали ведь устроители
новой буржуазной революции, что может выйти из российского тайного
процесса, а ведь их когда-то предупреждали, вот теперь и смотрят широко
открытыми от недоразумения глазами: что это за ребята явились такие в мир,
чего они хотят, с чем пришли? Все вроде бы хорошо, а червь сомнения все
гложет и гложет, — и не хочется доверять, и успокоиться нельзя, и не идти
нельзя, а идти надо — но куда и зачем? Страшна и непонятна была сильная
Россия, еще страшней и непонятней Россия слабая. Да и так ли уж слаба эта
самая Россия?
Да и что она есть на самом деле?
Живет же, вот и В.В. Путина на свою сторону перетягивает. Ни
горбачевизма уже, почти что и ни ельцинизма. А что есть по сути путинизм?
И кто же он, этот самый ВВП, коли не просто валовой внутренний продукт, а
может, как раз и продукт, к тому же и внутренний, и валовой?
О России можно говорить и говорить. И хочется разобраться — хоть
к чему-то прийти. И ничего не получается, а если и получается, то немного,
условно, малопросветно. Как была загадкой Россия, так и остается: что
закрытая, что открытая. Вот взяла и открылась, ну и что из того, что при этом
изменилось? Да, конечно, и социологам стало легче, и аналитикам, и
разведчикам, а что в итоге прояснилось? Что вообще известно о России? Не
неведомый ли перед нами континент?
Что там Солярис! Смотри, сколько хочешь, на Россию, вдыхай ее
ароматы, члени и сопоставляй, разбирайся, и что же? Поглотит и проглотит —
да нет же, не исследователя, что ей до него, а всю его замечательную мысль,
даже и суперобоснованную, ибо неуемна Россия, в том числе и в параметрах,
фактах, цифрах, а коли что, так и с исследователем церемониться не станет —
что ей до него, схватит и уж не отпустит. Сколько уже знатоков России
барахтается в трансцендентном ее болоте, особенно из тех, кто все-де узнал,
все вынюхал, все изучил!
И пусть простит нас Россия, коли мы к ней тоже с меркой, но, во-
первых, не в большой самоуверенности, во-вторых, с очень гибкой меркой,
почти что необязательной, в-третьих, осторожно, если не деликатно. Нет, мы
не хотим «припечатать» Россию, загнать ее в какую-нибудь типологическую схемку, так сказать, опорядочить и опростить. Нет, нам больше нравится неопределенность родной страны, хоть и нелегко в ней, если по честному, пребывать, нам импонирует ее неуемность, ибо это залог ее жизнетворчества, нас устраивает ее непонятность, из которой выходит и ее защита, и миссия, и будущность.
Нас не смущает, что Россия слишком не такая, как все, что она не та Европа, что
рядом, как вовсе и не Америка, которая, слава Богу, далеко, что она совсем и
не азиатская страна, хоть во многом и Скифия — так ведь она же и
Гиперборея — чего уж так смущаться, разве что самих себя, но это уже
другой разговор — о себе, ведь главное, что мы уже чувствуем, что надо
сильно меняться, а подражание тут не проходит и не пройдет, а потому
меняться надо и придется нам самим и по-своему — под немилосердными
ударами роковой судьбы. А так, что плохого, что мы — тайна, без которой
никуда: ни вперед, ни назад, ни на месте. И все ведь надо переосмысливать,
все, ибо слишком уж много скопилось ложного, а правды все нет и нет. А вот
будет ли? От нас не все зависит, а вот от нашего внимания и напряжения кое-
что зависит, как и от ощущения, что неблагополучие наше в наших же душах,
а не где-нибудь еще. А пока — буйный разгул, от которого и страна уже
тяжко, еле-еле держится. Отрезвление так потребно: где же Вы, господин
Президент, разве не пора?
Трудно вести разговор о России, но нужно. И мы ведем его в меру
сил. Уже не один год. Проводим форумы, пишем статьи, выпускаем книги.
Нет, мы не горазды быть кем-то: западниками, славянофилами, левыми,
правыми, либералами, дирижистами, революционерами, консерваторами,
даже и патриотами. Вообще мы не стремимся быть кем-то, кроме, разве,
соотечественниками, которым все еще дорога родная страна. И мы не можем
быть ее строгими и подтянутыми исследователями, ибо душа все-таки
побаливает. И вот мы делимся своими мыслями-переживаниями, показывая лишь одно: мыслю, значит живу — в России!

Ю.М. Осипов
Предисловие к книге «Неуемная Россия»